Как Россия и Португалия боролись за девочку Сашу
В 2009 году общественность взволновала судьба Саши Зарубиной, которая стала яблоком раздора между Португалией и Россией.
Ее мать отправилась на заработки в Португалию, оставив дома старшую дочь с бабушкой и дедушкой. В южной стране на берегу океана Наталья в результате скоротечного романа с таким же гастарбайтером забеременела, и в 2003 году у нее родилась малышка Саша. И тут нелегалке Наталье повезло: за девочкой согласилась присматривать пожилая португальская пара Жоао Пиньеру и Флоринда Виейра, фактически взяв ее на содержание.
Наталья согласилась, с дочерью виделась редко, так что девочка заговорила сразу на португальском и пошла в местную школу. Неизвестно, сколько лет длилась бы эта ситуация, но в 2007 году власти решили депортировать Наталью, работавшую там без разрешения, вместе с Сашей. Тогда португальцы решили официально ее удочерить, что родную мать никак не устраивало.
Судебные баталии продолжались два года. Португальцы настаивали, что Наталья ведет антисоциальный образ жизни, в ответ россиянка обвиняла их в обмане и незаконном присвоении ребенка. В конце концов местный суд постановил вернуть девочку родной матери, после чего они вернулись в Россию. Жоао и Флоринда не скрывали слез.
За ситуацией пристально следили граждане двух стран. Мнения, разумеется, разделились. Тогда скандалы вокруг детей россиянок, которые удерживались отцами-иностранцами, вспыхивали один за другим.
Поэтому одни наши сограждане восприняли возвращение Сандры домой как торжество справедливости. Другие же утверждали, что девочку лишили благополучного будущего в европейской стране, и оторвали от людей, которые по-настоящему ее любили. И россияне, и португальцы писали петиции с требованием вернуть Сандру в Португалию.
Надо сказать, что родная мать девочки в репортажах представала отнюдь не с комплиментарной стороны. Она от души отшлепала капризничающую девочку прямо перед камерой, будучи явно не совсем трезвой. Да и бытовые условия (обычный деревенский дом с печкой и без удобств, с туалетом на улице) несколько смутили патриотов.
Сейчас страсти улеглись, Сандра живет с семьей в поселке Пречистое Ярославской области. Семью исключили из списка социально неблагополучных, они переехали в новую двухкомнатную квартиру по программе расселения ветхого жилья.
Португальский язык девочка уже забыла, на русском говорит бойко и присматривает за племянником, сыном своей старшей сестры. Танцами Сандра больше не занимается, болит нога, мечтает поехать на море — в память о ярком впечатлении раннего детства, когда с приемными родителями ездила к океану. Наталья до недавнего времени работала кассиром в Ярославле. Теперь семье нужно выплатить кредиты на новую мебель. С португальскими родителями девочка созванивается и получает подарки, впрочем, в последнее время уже не так регулярно.
В этой ситуации, как в капле воды, отразилось наше сумбурное и специфическое отношение и к детям, и к своей стране.
С одной стороны, непоколебимая уверенность, что родная мать в любом случае лучше даже самых щедрых и добрых приемных родителей. Ну шлепает, ну выпьет иногда — но ведь это не криминал, у нас в стране таких матерей много, особенно в провинции. В конце концов, даже Рудковская наказывает сына «маленьким тонким ремнем». Да, дом — не дворец, да, условия спартанские, зато страна своя, чему они там за границей могут научить наших детей. И вообще, страну и родителей не выбирают, а у ребенка есть одно право — быть с матерью.
С другой стороны, инстинктивное желание встать на сторону своих в любом, даже самом спорном вопросе. И все это накладывается на еще советское представление о Европе как о рае, где царит совершенно иная жизнь, нет бед и забот, сирых и убогих. Поэтому вопрос ставился именно так: или в раю с чужими, или в аду, но со своими.
Тут сразу вспоминается притча о Соломоне, который предложил женщинам разрубить ребенка, которого они не могли поделить. И отдал его той, которая отказалась идти на принцип «так не доставайся же ты никому».
Потому что единственное правило, которым стоит руководствоваться в таких спорных ситуациях — это благополучие самого ребенка. Не вечными максимами и неписаными истинами, не бессознательным коллективизмом, не большой политикой, и не национальными интересами или обидами. И каждый случай стоит рассматривать конкретно. Чтобы одним счастливым человеком на земле стало больше.
